Рерихи и супруги Лихтман Москве. Лихтман нанесли визит профессору Николаю Павловичу Макарову, знакомому Зинаиде Лихтма еще по Нью-Йорку. Он являлся видной фигурой в Наркомземе (помимо преподавания в Московском университете). Разрабатывал вопросы теории и организации крестьянских хозяйств, занимался историей кооперативного движения и экономическим механизмом кооперативного предприятия. Даже написал книгу о кооперации в Сибири. Человек очень ценный в будущих алтайских планах. Макаров пришел через Бородина и был близким его коллегой.

К концу 1927-го Макаров считался одним из ведущих экспертов и часто приглашался с докладами на заседания пленумов Земплана. В дневнике З.Г.Лихтман за 1926 год его имя умышленно скрыто. И если бы не списки кодов, то вряд ли оно поддавалось бы расшифровке. Макарову присвоили женское имя Юлия.

Николай Павлович и его жена становится очень ценным сотрудником, он устраивает протекции, помогает в организации Алтайской экспедиции и пр. Его ценность определяется, прежде всего, отношением к Учению Живой Этики. В списке лиц, составленном Н.К.Рерихом в Монголии, кому предназначалось передать комплект из «трех книг» – «Листы Сада Мории» («Зов», «Озарение») и «Община», – Макаровы стоят вместе с Луначарским, Горьким, Быстровым, Бородиным, Митусовым.

В тот же день, 18 июня, Лихтманы отправились в Концессионный комитет, на прием к Михаилу Савельевичу Япольскому, теперь уже начальнику Отдела проведения договоров. «Говорили о намерении организовать экспедицию с участием специалиста и просили предоставить материалы с описанием местности. Он одобрил идею» (Дневник Фосдик, 18.6.1926). С этого момента началось тесное сотрудничество с Япольским. Особенно дружеское участие в делах «Белухи» он стал проявлять после того, как было произнесено имя Рериха – «всё изменилось и пошло как по маслу» (Дневник Фосдик, 5.7.1926). Позже Николай Константинович лично познакомился с Япольским и тот выразил неподдельную радость встрече.

18.VI.26

Дни проходят в радости. <…> Вечером мы сидели вместе и (только мы четверо) получили Послание. <…> После этого нам была показана Святыня¹⁾ — дивная маленькая шкатулка, очень древняя, затем надпись на бересте, которая проявилась столь чудесно в присутствии Анатолия [Шибаева] в Дарджилинге²⁾. Письмена удивительные, и трудно сказать, что означают слова. Затем белый деревянный ящик, в котором прибыла Святыня, с написанным на ней адресом. В Святыне — чудесный бархат с вышитым орнаментом, напоминающим знак кольца и букву М. на нем. Внутри — красивейший лоскуток вышивки, как будто бы XVI века, с инициалами H.S.I. На Святыне — четыре большие буквы, по бокам — расписанные щиты, птицы и сидящая фигура. Сохранился прекрасный красный цвет. Пергамент — очень древний, семнадцать металлических орнаментов (розочек) вокруг него. Такое дивное чувство видеть это. <…>