Фрэнсис Грант

«Когда мы вошли, Ринпоче встал нам навстречу и в знак приветствия положил ладони поверх ладоней профессора Рериха. Затем он сел на золоченую скамью, отделенную спереди небольшой перегородкой, и жестом предложил нам располагаться на диванах. Профессор Рерих сел рядом с ним, справа от него села Зина [Лихтман], а рядом с ней – мы с Раей [Богдановой]. Против нас расположились Джордж [Юрий Рерих] и лама Мингюр, выступавший в роли переводчика.

Ринпоче заговорил первым. Окинув нас взглядом, он спросил, из какой части Америки мы прибыли и можно ли назвать Америку «благодатным, хорошим краем».

Николай Рерих отвечал:

– Америка – огромная страна, в ней всего в изобилии. Америка почитает буддизм, и это учение имеет там множество последователей. Где еще можно отыскать страну, которая возводит ступу на крыше 24-этажного здания 400 футов высоты?

– В Америке много буддистов? – продолжал лама Ринпоче. – Сколько?

– Тысячи, – отвечал Николай Рерих. – Это огромная страна. Если сесть на поезд и ехать со скоростью 70 миль в час в течение недели, вы объедете лишь один край по периметру американской границы.

– Хорошо. Америка – хорошая страна, раз она имеет веру. Наш господь Будда подобен солнцу. Свет его учения сияет над всеми.

Зина Лихтман:

– Мы приветствуем Вас от лица Америки, страны, почитающей буддизм. Однако мы прибыли с грустной миссией, ибо мы были потрясены тем, как Тибет обошелся с профессором Рерихом, и приехали, чтобы найти этому объяснение.

Ринпоче отвечал:

– Я – священнослужитель и, естественно, не знаю ничего о делах правительства. Но мы живем в трудные времена. Мы должны искать ответы только в Шамбале, где сияет истинное учение, которое даровал нам Цзонкапа.

Зина уточнила:

– Америка знает и чтит Цзонкапу. Но мы были глубоко потрясены бесчеловечным обращением Тибета с профессором Рерихом, личностью, которую почитают во всех странах. Вся Америка пришла в негодование, узнав, как обошлись с его мирной миссией, проходившей под знаменем буддизма.

Ринпоче повторил:

– Я – священнослужитель и ничего не знаю о делах правительства. Очень жаль, что профессор Рерих не смог попасть в Шамбалу, в истинные центры буддизма. В Шамбале – единственное спасение.

– Однако, – отвечал профессор Рерих, – мы полагали, что тибетское правительство набожно. Теперь мы видим, что оно не имеет отношения к религии, что тибетское правительство – это одно, а Шамбала – совсем иное. Далай-лама именует себя защитником всех живых существ. В таком случае, надо полагать, он считает нас ниже живых существ, поскольку не пожелал защитить нас, а отправил замерзать. Как должна реагировать Америка, если так обошлись именно с теми, кто нес знамя буддизма. Да, Фильхнер и его спутники были задержаны на несколько недель, но пять месяцев на морозе – так обойтись с буддистами…

– Мы живем в трудные времена. Многие отдали жизни, пострадав за религию. Они будут вознаграждены.

– Истинно, – отвечал Рерих, – я знаю, что многие подвергаются преследованиям за веру, как я сам. И я знаю, что преследовавшие меня пострадают за содеянное. Я знаю, что мы получим благословение, а они будут наказаны. Но зачем навлекать на себя наказание, когда его так просто избежать, когда всё можно уладить? Тем не менее, мы рады узнать, что Шамбала не имеет никакого отношения к тибетскому правительству. Теперь мы оставим эту тему и помолимся, чтобы тучи рассеялись, и пошлем наши лучшие мысли Шамбале.

Ринпоче склонил голову и отвечал:

– Все наши книги говорят о Шамбале. Мы знаем, что грядет Владыка Мира. Наши книги говорят, что в его стране один слон подобен тысяче обычных слонов, а самый последний бедняк имеет пятьсот кладовых золота.

– Конечно, мы понимаем, что значит величие духа и духовные богатства, – отвечал Николай Рерих.

– А знают ли в Америке, что Таши-лама станет Владыкой Шамбалы? – спросил Ринпоче.

– Конечно, всем известно о духовной значимости Таши-ламы, и все знают, что всюду, куда бы он ни отправился, он несет с собой истинное учение.

– Я сожалею, что профессор Рерих не смог увидеться с Таши-ламой до своего отъезда.

– У меня было желание встретиться с Таши-ламой, однако тибетский чиновник в Урге настаивал, чтобы мы ехали в Тибет. Он пришел в немалое волнение, когда к нам прибыли представители Таши-ламы, и просил не принимать их.

Ринпоче отвечал:

– Профессор Рерих всё видит, всё знает и всё понимает. Мы живем в трудные времена.

– Но я уже бывал в Лхасе – конечно, не в этой жизни, а раньше, – продолжал Николай Рерих.

– Вот почему, – отвечал Ринпоче, – ты благословен в этой жизни.

– Истинно, мы знаем, что мы будем вознесены, а правительство погибнет, но нам бы не хотелось, чтобы Америка затаила недоброе чувство по отношению к Тибету. Тибет должен, по меньшей мере, ответить на мое письмо и не обращаться с Америкой хуже, чем с низшим существом. Возможно, лама замолвит за нас словечко, передаст наше послание, дабы уладить ситуацию.

Ринпоче покачал головой и сказал:

– Священнослужители не имеют отношения к политике. Америка – страна широких взглядов, она поймет.

– Верно, Америка широка и велика. Но нет ничего хорошего, если одна великая страна затаит злобу против другой великой страны. К тому же, пришло время для буддистов объединяться. Американские буддисты теперь смогут сказать, что Тибет – не буддистская страна, ибо он подвергает буддистов преследованиям».

Дарджилинг, 1928

(Перевод с английского Татьяны Самариной)