Биография и письма семьи Рерих. 1922 год
Рерихи находятся на острове Монхиган (штат Мэн).
Дневник З. Фосдик:
«Вечером у нас был общий сеанс. Потом Юрий писал автоматически и получил дивные послания по-английски, а Н.К. — по-русски».
16.VII.22
После завтрака утром гуляли. Е.И. сравнивала здешнюю природу с Финляндией и очень метко сказала: “Тут видна сила воды над сушей, а там — сила земли над водой”.
Рассказала она два своих сна в 1910-1912 годах.
Первый сон: едут они с Н.К. в колымаге по России, все черно, мрачно, гроза, пусто кругом, и вдруг взвивается на небе огромный змей и падает на землю, причем его хвост разделяется пополам и покрывает двумя ветвями небо. Под влиянием этого сна Н.К. написал картину “Крик змия”.
А второй сон был через пару дней после этого. Опять они оба едут в колымаге по России, все кругом пусто и серо, словно вымерло, такой скучный серый день без всяких красок. Вдруг перед ними — холм. Е.И. выходит из колымаги и подходит к этому холму, желая взойти на него и посмотреть кругом. И видит, что это не холм, а громадный жирный змей, который свернулся множеством колец и спит. Она удивилась и ушла.
Е.И. хочет после смерти своей быть кремированной. Вчера говорили о том, чтобы нам всем постараться запомнить одно общее событие и вспомнить его в будущем воплощении, когда встретимся, и напомнить друг другу. Вот было бы чудесно! Много интересного мне сегодня рассказывала Е.И. и была очень рада, узнав, что я записываю. Детство ее было очень интересным, она была ужасно непокорной. Когда ей было около шести лет, ей взяли гувернантку, генеральскую дочь, которая была очень неопытна в воспитании детей. Девочка как-то в чем-то провинилась, и гувернантка ее заперла в ванную. Е.И. говорит ей: “Если вы меня сейчас же не выпустите, я напущу в ванну холодной воды, войду и простужусь, а потом вам достанется”. Гувернантка не поверила, но все-таки взобралась на стол у верхнего окошечка посмотреть. Она увидела, как девочка начала снимать чулки и полезла в ванну. Тут она скорее открыла дверь. Сбежался весь дом, девочке начали растирать ноги спиртом, а она хохочет, ей весело, что все беспокоятся.
Также в очень раннем детстве Е.И. усвоила привычку ругаться. И вот раз она стояла и ругала какую-то прислугу: “Лизка-подлизка, дрянь”. А та говорит: “Хорошо, барышня, хорошо”. Тут ей стало безумно стыдно, и она говорит, что как рукой сняло, и она с того дня совершенно перестала ругаться1).
Она всегда могла предсказать смерть всех своих родственников, зная про это заранее (как и Блаватская в детстве). Всегда видела огромную руку во сне и наяву. Во время сильной болезни в детстве видела у своей кровати двух огромных людей, которые тянули из ее бока к себе какие-то серебряные нити, как бы притягивая ее к себе. Позже она поняла, что это были Мастера М. и К.Х., а в руке узнала Руку М.М.
Всегда предчувствовала пожары. Девяти лет говорила всем в доме: “Скоро у нас будет пожар”. Мать всегда на нее страшно сердилась. Вот раз вечером мать уехала в театр, а Е.И. осталась одна с француженкой, и в доме начался ужасный пожар — сгорело пять квартир, но до них не дошло.
Горда была страшно, не признавала ничьего авторитета, любила уходить одна играть в свои игры, думать или же играть с кузенами в дикие воинственные игры (американских индейцев).
Видела во сне женщину, пролетевшую над ней со странным каким-то звуком. Это случилось перед смертью ее сестренки.
Н.К. своего детства абсолютно не помнит, только один сон, который повторялся три дня подряд, когда ему было около тринадцати лет. Он увидел во сне высокую белую фигуру с закрытым лицом, которая подошла к нему вплотную и через покрывало смотрела на него, чем он был очень напуган.
Характерный эпизод был сегодня вечером: мы смотрели из комнаты через окно на заход солнца, а на веранде сидели Нуця с Ю.Н. и играли в шахматы. Мы стали смотреть на них и смеяться их движениям при игре. Н.К. подошел к окну и показал сыну язык. Тот очень смутился, а Е.И. спрашивает мужа, в чем дело. А Н.К. говорит: “Я хотел Юшу подвести, чтоб он мне ответил тем же, вот бы удивился Мор[ис] Моис[еевич], ибо принял бы это, наверно, на свой счет”.
Интересный случай произошел этой зимой с Н.К. в Метрополитен-музее. Подошел к нему вдруг в вестибюле какой-то человек и говорит: “Вы кого-то ожидаете, давайте присядем. Ваш интеллект намного превосходит интеллект всех присутствующих здесь людей. Вы сейчас нуждаетесь в деньгах, но однажды станете очень богаты. До свидания”, — помахал ему рукой и исчез2).
Бедная Е.И. мне сегодня жаловалась, что всю свою жизнь мечтала иметь огромный письменный стол, принадлежащий только ей. В Петрограде был куплен стол — его взял Н.К., еще один, красного дерева, — дети забрали. “А я, — говорит, — работала, читала и писала в одном кресле”.
Забавный случай рассказал Н.К. про известного парижского антиквара Зельмайера. Он заказал одному художнику копию с Рембрандта за 250 франков. Потом велел ему подписать своим именем и дал ему еще 500 франков. Затем отправил эту картину в Америку, но перед этим написал на себя донос, что Зельмайер отправляет в Америку старую картину Рембрандта, но под другой подписью, и послал донос в таможню. Там картину задержали, пишут ему и назначают большой штраф. Зельмайер клянется, что картина не Рембрандта, а вот того художника. Таможня ему говорит: “Нет, картина [подлинная] — настоящий Рембрандт”. Заставили заплатить огромный штраф и дали удостоверение. А в Америке он ее продал за громадную сумму.
Массу подробностей из своего детства рассказала мне Е.И. после ужина, когда мы сидели на веранде.
Мать начала ее вывозить в свет на балы с самого раннего возраста, чуть ли не с семи лет. Она ее повсюду брала с собой. В тринадцать лет Е.И. раз высчитала, что за декабрь и январь была на тридцати двух балах, и ей все это было ужасно противно. Балы оканчивались к шести или семи часам утра, она ложилась спать на пару часов, а потом надо было идти в гимназию, где она изучала все предметы, кроме танцев, рисования и рукоделия (была от них освобождена, ибо просто не имела сил). Вообще Е.И. с детства страдала малокровием и нервами, и это у нее до того обострилось, что, когда она была барышней, ее повезли за границу лечить душами Шарко от острого малокровия и нервного состояния.
С семнадцати лет она начала увлекаться музыкой, а мать ее все настаивала, чтобы она ходила на балы, и у них происходили ужасные драмы. Бывало, мать, которая чудно ее одевала, приготовит для нее туалет, а Е.И. в душе знает, что на бал она не поедет, и вот за пару часов до бала она говорит: “Мама, а я на бал не поеду”. Мать начинала сердиться, а однажды даже набросилась на нее в гневе с кулаками, и бедной Е.И. пришлось спасаться под роялем.
Когда Е.И. стала невестой Н.К., она и мать жили с ее тетей (это было уже после смерти отца). Бедный Н.К., когда ездил к ним, чтобы никого не обидеть, всем кузинам и тетушкам привозил конфеты, коробок десять, так что приезжал к ним, бывало, весь нагруженный. Барышней Е.И. была поразительно хороша: тоненькая, стройная — считалась красавицей. За ней многие ухаживали, и много людей любили ее всю жизнь.
Когда ей было около тринадцати лет, она приехала погостить к своей тете. А было это под Ивана Купалу. Тут ей тетя говорит: “Вот тебе и приснится твой будущий муж”. Е.И. приснился следующий сон: будто она в громадной пустой церкви, стоит на коленях в подвенечном платье перед иконой Божией Матери, а за ней в темноте стоит мужчина. Она видит только его профиль: гладкие черные откинутые со лба волосы, громадные глаза, а вся остальная фигура — в тумане. И вот он ей говорит: “Помолись, моя дорогая”. Она только позже узнала в нем М.М. А этой зимой Он им сказал на сеансе: “И тогда узнала Мой профиль, когда приходил к тебе”.
Обсуждение